Неточные совпадения
Потом свою вахлацкую,
Родную, хором грянули,
Протяжную, печальную,
Иных покамест нет.
Не диво ли?
широкаяСторонка
Русь крещеная,
Народу в ней тьма тём,
А ни в одной-то душеньке
Спокон веков до нашего
Не загорелась песенка
Веселая и ясная,
Как вёдреный денек.
Не дивно ли? не страшно ли?
О время, время новое!
Ты тоже в песне скажешься,
Но как?.. Душа народная!
Воссмейся ж наконец!
Не ригой, не амбарами,
Не кабаком, не мельницей,
Как часто на
Руси,
Село кончалось низеньким
Бревенчатым строением
С железными решетками
В окошках небольших.
За тем этапным зданием
Широкая дороженька,
Березками обставлена,
Открылась тут как тут.
По будням малолюдная,
Печальная и тихая,
Не та она теперь!
Перед ним стояла не одна губернаторша: она держала под руку молоденькую шестнадцатилетнюю девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и стройными чертами лица, с остреньким подбородком, с очаровательно круглившимся овалом лица, какое художник взял бы в образец для Мадонны и какое только редким случаем попадается на
Руси, где любит все оказаться в
широком размере, всё что ни есть: и горы и леса и степи, и лица и губы и ноги; ту самую блондинку, которую он встретил на дороге, ехавши от Ноздрева, когда, по глупости кучеров или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, перепутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядею Миняем взялись распутывать дело.
Подъезжая к крыльцу, заметил он выглянувшие из окна почти в одно время два лица: женское, в чепце, узкое, длинное, как огурец, и мужское, круглое,
широкое, как молдаванские тыквы, называемые горлянками, из которых делают на
Руси балалайки, двухструнные легкие балалайки, красу и потеху ухватливого двадцатилетнего парня, мигача и щеголя, и подмигивающего и посвистывающего на белогрудых и белошейных девиц, собравшихся послушать его тихоструйного треньканья.
Из-под густых бровей, из
широкой светло-русой бороды смущенно и ласково улыбались большие голубые глаза, высоким голосом, почти сопрано, бородач виновато говорил...
В комнату вошел пожилой человек, в сером сюртуке, с прорехою под мышкой, откуда торчал клочок рубашки, в сером же жилете, с медными пуговицами, с голым, как колено, черепом и с необъятно
широкими и густыми
русыми с проседью бакенбардами, из которых каждой стало бы на три бороды.
Из-под синей шляпы с загнутым
широким полем a la Rubens выбивались пряди бело-русых волос с желтоватым отливом.
Русые густые волосы на голове были тщательно подобраны под красивую сороку из той же материи, как и сарафан; передний край сороки был украшен
широкой жемчужной повязкой.
Привалов с особенным удовольствием оглядывал теперь коренастую, немного сутуловатую фигуру Кости, его суконную рыжую поддевку, черные шаровары, заправленные в сапоги, и это
широкое русское лицо с окладистой
русой бородой и прищуренными глазами.
В долине реки Адимил произрастают лиственные леса дровяного и поделочного характера; в горах всюду видны следы пожарищ. На релках и по увалам — густые заросли таволги, орешника и леспедецы. Дальше в горах есть немного кедра и пихты.
Широкие полосы гальки по сторонам реки и измочаленный колодник в
русле указывают на то, что хотя здесь больших наводнений и не бывает, но все же в дождливое время года вода идет очень стремительно и сильно размывает берега.
Эти протоки тянутся
широкой полосой по обе стороны реки и образуют такой лабиринт, в котором очень легко заблудиться, если не держаться главного
русла и польститься на какой-нибудь рукав в надежде сократить расстояние.
Я вижу над
Русью далече
Широкий и тихий пожар.
Если она сжата каменьями, то гнется узкою лентою; если катится с плиты, то падает
широким занавесом; если же поверхность горы не камениста и не крута, то вода выроет себе постоянное небольшое
русло — и как все живо, зелено и весело вокруг него!
Оттого нередко он затеет что-нибудь возвышенное или
широкое, а память о натуральной мерке и спугнет его замысел; ему бы следовало дать волю счастливому внушению, а он как будто испугается высоты полета, и образ выходит какой-то недоделанный» («
Рус. бес.»).
Над этой изящной, коленопреклоненной фигурой рисовалась
широкая грудь, на которой сидела большая
русая голова с
русою же окладистою бородою и голубыми глазами.
Это был в полном смысле слова русский бель-ом: белый, рыхлый, с
широким лицом, с пушистою светло-русою бородкой и с узенькими, бегающими глазами.
Поляк взъерошил свою красивую
русую бородку, передернул
широкими плечами и красиво зашагал по двору за торопливо семенившим Родионом Антонычем. Дормез покатился за ними, давя хрустевший под колесами речной хрящ, которым был усыпан весь двор, и остановился в следующем, где в сиренях и акациях кокетливо прятался только что выбеленный флигелек в три окна.
Его
широкое лицо с крупными чертами и окладистой
русой бородкой носило на себе интеллигентный характер, так же как и простой домашний костюм, приспособленный для кабинетной работы.
Возвращаются они памятью и к последней минуте, к отъезду из института. Когда спускались юнкера по
широкой, растреллиевской лестнице в прихожую, все воспитанницы облепили верхние перила, свешивая вниз
русые, золотые, каштановые, рыжие, соломенные, черные головки.
Народится ли вновь на святой
РусиТа живая душа, тот великий дух,
Чтоб от моря до моря, по всем степям,
Вдоль
широкой реки, в глубине лесной
По проселкам, по селам, по всем городам
Пронеслась эта песня, как божий гром,
И чтоб вся-то
Русь православная,
Откликаючись, встрепенулася!
Раскинулась перед Максимом родная
Русь; весело мог бы он дышать в ее вольном пространстве; но грусть легла ему на сердце,
широкая русская грусть.
Особенно же выделялись из свиты два человека: один — молодой, тонкий, как женщина, в поясе и
широкий в плечах, с чуть пробивающейся
русой бородкой, красавец с бараньими глазами, — это был Элдар, и другой, кривой на один глаз, без бровей и без ресниц, с рыжей подстриженной бородой и шрамом через нос и лицо, — чеченец Гамзало.
(Прим. автора.)] должна была броситься река, когда, прегражденная в своем природном
русле, она наполнит
широкий пруд и станет выше дна кауза.
Мочального цвета бороденка, рыжие щетинистые усы и прилипшие к
широкому лбу
русые волосы дополняли портрет старателя Маркушки.
Коренастый, в розовой ситцевой рубахе, он ходил, засунув руки в карманы
широких суконных штанов, заправленных в блестящие сапоги с мелким набором. В карманах у него всегда побрякивали деньги. Его круглая голова уже начинала лысеть со лба, но на ней ещё много было кудрявых
русых волос, и он молодецки встряхивал ими. Илья не любил его и раньше, но теперь это чувство возросло у мальчика. Он знал, что Петруха не любит деда Еремея, и слышал, как буфетчик однажды учил дядю Терентия...
Это был красивый мужик лет сорока с
широким бородатым лицом и
русыми кудрями, которые лезли из-под шляпенки во все стороны шелковыми кольцами.
Увидел ясно в каждом волоске его четырехугольную
широкую бороду и плешину среди
русых и мягких волос, крутые, туго обтянутые плечи; почувствовал жесткое прикосновение погона, не то ласковое, не то угрожающее — и вдруг только теперь осознал ту тяжесть, что, начинаясь от детства, всю жизнь давила его мысли.
Только узенькая полоска воды катится по
широкому песчаному
руслу.
Из выработки в одном месте выставлялась голова гнедой лошади, а в другом —
широкая лысина с остатками мягких
русых кудрей.
А услыхавшие про это сразу догадались, что Голован это сделал неспроста, а что он таким образом, изболясь за людей, бросил язве шмат своего тела на тот конец, чтобы он прошел жертвицей по всем русским рекам из малого Орлика в Оку, из Оки в Волгу, по всей
Руси великой до
широкого Каспия, и тем Голован за всех отстрадал, а сам он от этого не умрет, потому что у него в руках аптекарев живой камень и он человек «несмертельный».
Окладистая, подстриженная
русая бородка,
широкий русский нос, густые сросшиеся брови и улыбающиеся серые глаза придавали лицу Флегонта Флегонтовича типичный русский склад, хотя и с заметным оттенком той храбрости и «себе на уме», чем особенно отличаются все коренные сибиряки-промышленники.
Это река сердито кидала в сковывавшие ее неподвижные ледяные укрепления свободно еще двигавшимися по ее стрежню льдинами, пробивала бреши, крошила лед в куски, в иглы, в снег, но затем опять в бессилии отступала, а через некоторое время оказывалось, что белая черта излома продвинулась еще дальше, полоса льда стала
шире,
русло сузилось…
Отвороти свой взор
От прошлого.
Широкая река,
Несущая от края и до края
Судов громады, менее ль светла
Тем, что ее источники, быть может,
В болотах дальних кроются? Ирина,
Гляди вперед! Гляди на светлый путь
Передо мной! Что в совести моей
Схоронено, что для других незримо —
Не может то мне помешать на славу
Руси царить!
С каким живым чувством удовольствия поехал я, едва пробираясь, верхом по проваливающейся на каждом шагу дороге, посмотреть на свою родовую речку, которую летом курица перейдет, но которая теперь, несясь
широким разливом, уносила льдины, руша и ломая все, попадающееся ей навстречу: и сухое дерево, поваленное в ее
русло осенним ветром, и накат с моста, и даже вершу, очень бы, кажется, старательно прикрепленную старым поваром, ради заманки в нее неопытных щурят.
Часа за два перед обедом начали собираться гости. Алешу позвали наверх, надели на него рубашку с круглым воротником и батистовыми манжетами с мелкими складками, белые шароварцы и
широкий шелковый голубой кушак. Длинные
русые волосы, висевшие у него почти до пояса, хорошенько расчесали, разделили на две ровные части и переложили наперед по обе стороны груди.
Сергей Андреич пошел было дальше по набережной, но шагах в пятнадцати от Алексея встретил полного, краснолицего, не старого еще человека, пышущего здоровьем и довольством. Одет он был в свежий, как с иголочки, летний наряд из желтоватой бумажной ткани, на голове у него была
широкая соломенная шляпа, на шее белоснежная косынка. Борода тщательно выбрита, зато отпущены длинные
русые шелковистые бакенбарды. Встретя его, Колышкин остановился.
Я слушаю рокоты сечи
И трубные крики татар,
Я вижу над
Русью далече
Широкий и тихий пожар.
«В настоящее время, когда вся Россия спешит обновиться и обогатиться плодами прогресса и европейской цивилизации, — вещала эта статейка, — и наш далекий город Славнобубенск тоже не отстает от других своих собратов, раскинутых на всем могуче необъятном пространстве нашей родной,
широкой матушки-Руси.
Клинообразная, темно-русая борода как нельзя более гармонировала с прической, и весь костюм его являл собою несколько странное смешение: поверх красной кумачовой рубахи-косоворотки на нем было надето драповое пальто, сшитое некогда с очевидной претензией на моду;
широкие триковые панталоны, покроем à la zouave [Галифе (фр.).] небрежно засунуты в голенища смазных сапог; в руке его красовалась толстая суковатая дубинка, из породы тех, которые выделываются в городе Козьмодемьянске.
Это не была Александра Ивановна, это легкая, эфирная, полудетская фигура в белом, но не в белом платье обыкновенного покроя, а в чем-то вроде ряски монастырской белицы. Стоячий воротничок обхватывает тонкую, слабую шейку, детский стан словно повит пеленой и
широкие рукава до локтей открывают тонкие руки, озаренные трепетным светом горящих свеч. С головы на плечи вьются светлые
русые кудри, два черные острые глаза глядят точно не видя, а уста шевелятся.
Командир полка и политком со скрытым недоумением перечитывали приказ. Командир озабоченно оглядывал
широкое ущелье с каменистым
руслом ручейка, крутые обрывы скал по бокам. Впереди, на отроге горы, чернел лес, в двигавшихся клубах розовевшего тумана мелькали шедшие к опушке серые фигуры разведчиков.
Тело его занимало все сиденье просторного фаэтона, грузное и большое, в чесучовой паре; голова ушла в плечи, круглая и
широкая; двойной подбородок свесился на рубашку; борода точно повылезла, такая же
русая, как и прежде, без заметной на расстоянии седины; только острые темно-серые глазки прорезали жир щек и точечками искрились из-под крутых бровных орбит, совсем почти без бровей.
Плечистый, рослый, краснощекий, ярко-русый, немного веснушчатый, он смотрел истым волжским судопромышленником, носил фуражку из синего сукна с ремнем, без всякого галуна, большие смазные сапоги и короткую коричневую визитку.
Широкое, сочное, точно наливное лицо его почти всегда улыбалось спокойно и чуточку насмешливо. Эта улыбка проглядывала и в желто-карих, небольших, простонародных глазах.
Киселев был плотный и приземистый человек лет за сорок, с
широким лицом и окладистою
русою бородой; из-под высокого и очень крутого лба внимательно смотрели маленькие глазки, в которых была странная смесь наивности и хитрой практической сметки. Всем своим видом Киселев сильно напоминал ярославца-целовальника, но только практическую сметку свою он употреблял не на «объегоривание» и спаиванье мужиков, а на дело
широкой помощи им.
Некоторые старожилы помнили его уже семидесятилетним стариком. По их рассказам, лицо он имел выразительное; на нем ясно отражались и его ум и его железная воля; лоб у него был
широкий; брови тонкие, сдвинутые к
широкому носу; губы тонкие; темно-русые с сильною проседью волосы он носил под гребенку. Он умер 19 декабря 1799 года, 73 лет, и похоронен у престола заводской кладбищенской церкви. Над могилой его поставлен двухсаженный каменный столб, увенчанный шаром и крестом.
В камине тлели угли. Иван Алексеевич любил греться. Он стоял спиной к огню, когда вошел хозяин кабинета — человек лет под сорок, среднего роста. Светло-русые волосы, опущенные
широкими прядями на виски, удлиняли лицо, смотревшее кротко своими скучающими глазами. Большой нос и подстриженная бородка были чисто русские; но держался адвокат, в длинноватом темно-сером сюртуке и белом галстуке, точно иностранец доктор.
Из проулка навстречу нам вышла парочка. Молодцеватый парень с
русой бородкой и девушка в красном платочке медленно переходили дорогу, тесно прижавшись друг к другу. С
широкого, миловидного лица девушки без испуга глянули на меня глаза из-под черных бровей. Кажется, это была Дунька.
Обозы прежним густым потоком двигались по
широкой колонной дороге. Эта дорога была заблаговременно проложена русскими, но была проложена так заблаговременно, что ко дню отступления добрая половина мостов сгнила и провалилась; обозы шли мимо мостов, накатывая дороги прямо через
русла замерзших ручьев. Если бы была грязь, если бы были дожди?..
Но наряду с этим, сохранившимся почти с основания этого векового исторического города «древним благочестием», нигде также не умел и не умеет погулять народ, как в той же Москве. В ней во все времена давался простор
широкой русской натуре, на ней всецело оправдалось изречение святого князя Владимира: «
Руси есть веселие пити».
Перед ними стоял тот, слава о чьих подвигах
широкой волной разливалась по тогдашней
Руси, тот, чей взгляд подкашивал колена у князей и бояр крамольных, извлекал тайны из их очерствелой совести и лишал чувств нежных женщин. Он был в полной силе мужества, ему шел тридцать седьмой год, и все в нем дышало строгим и грозным величием.